| |||
«Живое сокровище шаманизма»... Во всем мире только трое избранных были удостоены этой высшей награды Американского фонда шаманских исследований. Среди них — доктор исторических наук Монгуш Борахович Кенин-Лопсан, получивший этот почетный титул в 1994 г. за вклад в сохранение традиций тувинского шаманизма. Он собирал шаманские гимны свыше 50 лет, побывал во всех уголках Тувы, встречался со старыми шаманами, дружил со знатоками тувинской старины. Его благословил в добрый и трудный путь к миру тувинского шаманства ленинградский профессор, знаменитый востоковед Сергей Ефимович Малов.
Символично, что тот, кому суждено было стать в дальнейшем «живым сокровищем», родился на берегу реки Хондергей, которую издавна в народе называли «Поющей рекой». Несколько лет назад по случаю семидесятилетия Монгуша Бораховича я взяла у него интервью. Вот что ответил он на мой вопрос об его предках:
«Я родился во время весенней перекочевки. Юрту быстро поставили под громадной лиственницей. Рядом текла речка Чаш-Тал. Так что меня можно назвать сыном кочевья. Нас в одной юрте было десять сестер и шесть братьев. Мама была мастерицей и сказительницей, отец — охотник, костоправ, знаток народных преданий и благопожеланий. у него я учился красоте слов. По отцовской линии у нас был знаменитый шаман и народный мастер Дулуш Дондук. Наш зять Сат Ширтикей, шаман-волшебник, мог босиком танцевать на костре, вызывать дождь, прогонять град. По материнской ли¬нии — славные шаманки Сат Севильбаа и Куулар Хандыжап. Бабушку Куулар Хандыжап в народе величали Улуг-Хам, или Великая Шаманка, Дээр-Хам, или Небесная Шаманка, потому что по тувинскому обычаю было запрещено называть по имени уважаемого человека, а как известно, в тувинской среде шаманы и шаманки были в то время самыми уважаемыми людьми. С 1929 г. бабушка была лишена избирательного права, а в 1938 г. её сына арестовали и расстреляли, объявив врагом народа и японским шпионом. Через двенадцать дней после ареста сына арестовали и неграмотную шаманку-бабушку, её осудили «за контрреволюционную деятельность» на пять лет лишения свободы. В 1949 г. 63-летняя шаманка была вновь осуждена на 15 лет. Шаманка Хандыжап сидела в концлагере в городе Черногорске. Она без языка общалась со всеми. Она была среди заключенных шаманкой-богиней и ясновидящей. Находясь в концлагере, она предсказала дату смерти Иосифа Сталина. После смерти Сталина её освободили. Она скончалась по пути к родной юрте. В январе 1969 г. она была реабилитирована посмертно. Когда мне было девять лет, бабушка Куулар Хандыжап дала мне первое посвящение и предрекла судьбу большого белого шамана».
В юрте отца Монгуш с замираньем сердца слушал легенды, предания, эпические сказания, повторял скороговорки священных фраз. С появлением в Туве собственной письменности он одним из первых научился писать своё имя на снегу. В числе лучших выпускников кызыльской школы он был направлен в Ленинград для продолжения учебы.
Кенин-Лопсану посчастливилось попасть в единственную в истории тувинскую группу, набранную для обучения на восточном факультете Ленинградского университета. «Каковы Ваши первые впечатления от большого города?» — поинтересовалась я. — «Мое первое впечатление было наивно зрелищным, как у ребёнка. Мне было интересно смотреть на купол Исакиевского собора. Здесь, на Родине, я привык к снежным вершинам, а там увидел купол. Круглый! Как мне казалось, похожий на большую юрту. Смотрел на необычайно горбатый кривой разводной мост: по двум сторонам его люди ходят, машины ходят, а под мостом ещё и пароход проплывает. У моста я увидел того, о ком слышал в сказках моего отца, — льва! Чугунного! Самым памятным для меня было, когда нам выдавали карточки. Это было моё первое практическое занятие — самому купить хлеб по карточкам в специальном магазине на Невском. Для меня лично слово «хлеб» — магическое, священное, возвышенное. В Университете нас называли сначала «немым народом» — тихо ходят и ни с кем не разговаривают — ведь мы плохо говорили по-русски. После первого курса мы заговорили и уже на втором курсе успешно выступали с научными докладами. Я даже получил прозвище «Тувинский Цицерон».
Темой первой студенческой научной работы Кенин-Лопсана было «Воздушное погребение тувинского шамана».
По окончании Восточного факультета ЛГУ, однокашников Кенин-Лопсана на родине ждала блестящая карьера и престижные должности в советских и партийных структурах. Однако подобный путь был для него неприемлем. Монгуш Борахович, говоря словами русского поэта, «делал карьеру тем, что не делал ее». Он преподавал тувинский язык и литературу, работал редактором в местном издательстве. Интерес к историческому прошлому родной земли, желание сохранить для потомков её сокровища и раритеты привели Кенин-Лопсана три десятилетия назад на службу в Тувинский республиканский краеведческий музей. Здесь он неустанно собирает шаманский фольклор, старинные рукописи и книги, этнографические и археологические материалы. Но главным в его жизни всегда оставалось творчество. Перу Кенин-Лопсана принадлежат многочисленные романы, повести, рассказы, стихи, переводы на тувинский язык произведений русских и зарубежных поэтов. И самое заветное — публикации фольклора тувинского шаманства, где он в поэтической форме излагает алгыши — благопожелания потомственного шамана, небесного, алгыш шамана от лесной девы, от нечистой силы и др.
В 1982 г. Кенин-Лопсан защищает кандидатскую диссертацию на тему «Сюжеты и поэтика тувинского шаманства. Опыт историко-этнографической реконструкции». Помню, сколько трудностей и препятствий пришлось ему преодолеть, ведь в ту пору исследования на подобную тему были фактически под запретом, их разрешалось писать только с позиций воинствующего атеизма, он же трактовал тему как бы изнутри, как только и мог это делать внук великой шаманки, сын сказителя, человек с душой шамана.
После успешной защиты кандидатской диссертации Кенин-Лопсан пытался перейти на работу в Тувинский НИИ языка, литературы и истории. Он рассказывал, как пришёл с заявлением к Н. А. Сердобову, заместителю директора Института, который первым делом задал вопрос о его научных планах. Сердобов — человек аскетического вида, с жестким взглядом непроницаемых глаз, в моем представлении всегда ассоциировался с иезуитом, который хочет казаться ещё святее, чем Папа Римский. Весь его вид не оставлял сомнений в том, что он марксист-ленинец ещё более ортодоксальный, чем сам Салчак Тока, которого часто называли «тувинский Сталин». Сердобов резко отчитал Монгуша Бораховича. Он говорил, что в то время «когда стальные космические корабли бороздят бескрайние просторы Вселенной»... (и далее почти по тексту известного киноперсонажа), Кенин-Лопсан вздумал заниматься политически вредной ерундой.
Еще в 1931 г. в Туве было 725 шаманов, но шло время и в одном из научных издании появилась публикация, в которой учёный-этнограф сообщил, что самый последний, скрывавшийся в глуши тувинский служитель этого древнего культа сдал ему свои атрибуты и отрекся от шаманской практики.
Припоминаются строки, которые Кенин-Лопсан написал лет 20 тому назад:
«На свете долго я живу,
знавал и правду и обман.
Сейчас, пройди хоть всю Туву,
найдется ли живой шаман?»
Это очень тревожные строки. Но времена менялись. Теперь, в наши дни, когда возрождается древняя культура, дела обстоят иначе. В 1987 г. в Новосибирске Кенин-Лопсан публикует монографию «Магия тувинских шаманов», в 1994 г. «Традиционная этика тувинцев», в 1995 г. «Алгыши тувинских шаманов» и другие статьи и книги на эту тему. В Санкт-Петербурге Монгуш Борахович защитил докторскую диссертацию, посвященную тувинскому шаманизму.
В ноябре 1992 г. было создано общество тувинских шаманов «Дунгур» — «Бубен». В 1993 г. в Кызыле под руководством Кенин-Лопсана прошел Международный семинар шаманов и Шамановедов. Правительство Тувы в том же 1993 г. постановило создать Научный центр изучения тувинского шаманства при Тувинском республиканском краеведческом музее, целью которого является комплексное исследование этого древнего феномена мировой культуры, воздействия шаманства на экологию культуры человека и окружающей среды, возможности его использования в оздоровлении духовности современного человека. Министерству здравоохранения было рекомендовано организовать эксперимент по совместной работе с пациентами профессиональных медиков и шаманов. Было рекомендовано создать необходимые условия для врачевания практикующим шаманам.
На вопрос «Занимаетесь ли Вы шаманской практикой?» Кенин-Лопсан ответил: «Ко мне приходят мои шаманы, теперь они проводят культовые обряды: когда ребёнок родился, когда Новый год наступает, когда люди хотят провести очищение семейного очага и в других случаях. Я им только помогаю, потому что сам я стар. В музейном помещении мы проводили обряд очищения. И теперь всем нам стало хорошо — никто на работу не опаздывает, все уважают свой труд и коллектив».
Ныне к Монгушу Бораховичу Кенин-Лопсану пришло международное признание. Он побывал по приглашению с лекциями и докладами в США, во многих странах Европы.
ХРАНИТЕЛЬ ЦЕННОСТЕЙ
Дело его жизни – это забота о сохранении духовного потенциала своего народа. Хранитель ценностей. В прямом и переносном смысле. Он – хранитель материальных и духовных ценностей тувинцев. Большую часть жизни он проработал в музее, собирая и охраняя бесценные сокровища многих поколений. Само по себе это уже великое дело. Однако он не просто хранитель, но и носитель, собиратель и исследователь этих ценностей.
Пожалуй, не ошибусь, если скажу, что сегодня в Туве нет человека более осведомленного в духовной жизни тувинского народа, чем наш юбиляр. Поэтому день его рождения поневоле и по праву становится хорошим поводом для путешествия в мир души тувинца.
Многогранную творческую деятельность М.Б. Кенин-Лопсана предопределили, конечно же, его природный дар и упорный труд, а также его эпоха, его счастливая судьба.
Поколения Монгуша Бора-Хоовича Кенин-Лопсана коснулись все исторические перипетии нашего века. И в этом водовороте жизни личность М.Б. Кенин-Лопсана сформировали, на мой взгляд, удачно сложившиеся исторические обстоятельства и окружавшие его люди.
Три колыбели, три школы – Хондергей, Ленинград, Кызыл – это поистине великие жизненные университеты, изваявшие феномен Кенин-Лопсана.
Вся дальнейшая творческая жизнь М.Б. Кенин-Лопсана развивалась настолько многогранно, что мне хочется образно назвать его Человеком-Оркестром. В этом оркестре участвуют самые разнообразные инструменты человеческой души: тончайшая мелодия игила – его лирическая поэзия, проникновенная мелодия бызаанчы – его романтическая проза, переливчатые звуки лимби – его великолепные рассказы для детей, бархатные звуки шоора – его фольклористические записи, тревожно - зовущие ритмы шаманского бубна – его этнографические исследования. Лейтмотивом этого оркестра звучит гимн тувинского народа.
Основные направления его творческой деятельности – писательская, научная и общественная – сами по себе тоже многогранны.
История быта, нравов, обычаев тувинцев, их психология и душа выразились в творчестве Монгуша Кенин-Лопсана, прежде всего через художественные произведения. Он, как поэт, публицист и прозаик, составил, можно сказать, своеобразную художественную летопись жизни тувинского народа.
Своеобразие прозы Кенин-Лопсана заключается в том, что в ней фактографически точно, этнографически выпукло, композиционно контрастно, с романтическим пафосом, в особой опосредованной форме автобиографизма воссоздано традиционное мировоззрение тувинского народа.
В своем творчестве с начала 90-х годов М.Б. Кенин-Лопсан раскрылся больше как ученый. Разумеется, это были всходы предыдущей многолетней работы, тоже многогранной. Кенин-Лопсан – ученый, это фольклорист, этнограф, шамановед, мифолог, этнопедагог, искусствовед, краевед.
С ним сотрудничало более тысячи информаторов. Писатель участвовал также в написании «Очерков тувинской литературы», которые вышли в 1964 году. Переложил в литературные произведения сказки «Чижик» и «Хайындырынмай Багай-оол», эпос «Танаа-Херел», которые опубликованы в 1985и 1986 годах.
Опубликовал в 1992 году уникальнейшие, собранные им в течение всей своей жизни «Алгыши Тувинских шаманов», перевод которых на русский язык вышел к 70-летию в 1995; исследования «Обрядовая практика и фольклор тувинского шаманства», научно – популярную книгу «Магия тувинских шаманов», а также научные статьи.
Защитил в 1982 г. диссертацию по теме «Сюжеты и поэтика тувинского шаманства» и стал кандидатом исторических наук.
Собранные, исследованные и опубликованные им материалы по тувинскому шаманству получили широкий резонанс в общесоюзных и международных кругах. Эти материалы – бесценный кладезь, богатейшие источники для будущих исследователей, «пища» для нескольких десятков диссертаций.
Шаманизм, как религия, как психология, как образ жизни, все больше привлекает внимание современных ученых не только как реликт для изучения традиционной культуры народов, но и как путь познания человека и мира. В этом отношении опыт Кенин-Лопсана – носителя, собирателя и исследователя шаманизма – факт, конечно, феноменальный.
В 1993 году под руководством М.Б. Кенин-Лопсана в Кызыле прошел Международный семинар шаманов и шамановедов, во время которого его доклад «Координаты души у тувинцев» и вся его шамановедческая деятельность были оценены высоко. Американский фонд исследования шаманства в 1994 году присвоил ему, третьему в мире человеку звание «Живое сокровище шаманизма».
Многолетний труд Кенин-Лопсана – ученого, свидетельствует о том, что все стороны его научной деятельности непосредственно были продиктованы духовными потребностями народа. Он больше ученый – практик, сформированный в гуще народной жизни. Собранные им тексты и первично описанные им научные факты, безусловно, со временем будут осмыслены еще шире и глубже.
Без преувеличения можно сказать, что научный подвиг ученого Кенин-Лопсана, кустаря – одиночки равен труду целых микроинститутов.
Если одним словом попытаться охарактеризовать многогранное творчество Кенин-Лопсана, т.е. определить его кредо, то я бы сказала так: Кенин-Лопсан – это писатель и ученый, художественно и научно воссоздавший и сохранивший традиционное мировоззрение тувинского народа. Кажущееся на первый взгляд разноликим творчество писателя и ученого в действительности органически переплетено в один узел и служит одной цели – воссозданию системы традиционного мировоззрения тувинцев. Может быть, этим и объясняется отчасти относительная творческая свобода писателя и ученого от идеологической конъюнктуры разных времен.
М.Б. Кенин-Лопсан, как писатель, фольклорист, этнограф-шамановед из сказительской и шаманской семьи, я думаю, действительно уникум в тувинской истории, да и не только в тувинской. Человек, сохранивший духовное наследие народа и запечатлевший его в вечном слове – это хранитель тех ценностей, которые невозможно, как материальные богатства, ни потерять и не уничтожить.
|
